Борис Херсонский: Скорбная элегия 584

Официальный Рим говорит, что Томы возводили с нуля.
Что город строили римляне и развивали его они.
А до этого было дикое поле, пустая земля.
Ковыль, курганы, ни города, ни рыночной толкотни.
У сарматов иные воззрения. Они уверены в том,
что местность была от века ими заселена.
и город стоял - больше и лучше Том.
И вокруг столицы, расширяясь, процветала страна.
Римляне всё разрушили. Рим - мировое зло.
Из-за них всё вокруг запустело и ковылём заросло.
*
Да, римские Томы - помесь казармы, крепости или тюрьмы.
Плюс термы и лупанарий. Блок-пост или форпост.
Римские легионеры - защитники Царства Тьмы.
Рим злокачественная опухоль или гнойный нарост.
Империя расширяется, чтобы исчезнуть вмиг.
На продуктах ее распада расцветут города-сады.
Написать об этом? Вселенная не вместит написанных книг.
Трудитесь историки! Бесполезны ваши труды.
Сарматы увязли в прошлом. Их сказка - пеньковый жгут.
Но при случае Рим завоюют варвары и сожгут.
*
В пограничье всегда две истории. И обе, конечно - ложь.
Как при разводе в суде показания жён и мужей.
Если истина посередине, так вынь её и положь.
Если истина - это дыра, возьми иглу и зашей.
Быть опасной или приятной - это два свойства лжи.
Это две ладони, которые истину прихлопнут как мотылька.
Ложь не будет тобою довольна, сколько ей не служи, 
опала  или фавор? Здесь разница невелика.
Да, история вечна, жаль что жизнь одна, коротка.
Две различных истории у одного городка.
*
Сармат ненаавидит римлянина. Нечистая сила, сгинь!
Утони в океане, заройся в землю, гори в огне!
Моя вина, что я римлянин, что родной мой язык -латынь.
А то, что я выслан из Рима - не оправдание мне.
Я спорил со старым сарматом -  если была страна,
какие были границы? Кто управлял страной?
Как это всё называлось? Назовите мне имена?
На это он отвечал - давай, выпьем еще по одной.
И мы выпивали - по одной, по две и по три.
И спорили мы всю ночь - от зари до зари.
*
У фантазии нет границ. Её не охраняют войска.
Пробивают навылет мечту  копьё. ракета, стрела.
Водяной выплывает из озера. Леший выберется из леска.
Сатиры и нимфы - парные расслабляющиеся тела.
Всё течёт, всё изменяется. Важно поймать момент.
Пан играет на флейте. На лире бренчит Аполлон.
Где тут мелодия? И что тут - аккомпанимент?
И откуда ветер дует - Зефир или Аквилон?
Неужели истории края сольются в реку одну?
Нас всех унесёт она. И все мы пойдём ко дну.

12  июля 2025  Umbertide

Temple of Diana at Ephesus

 

Greek Silver Kylix Depicting Helios and a Chariot. Found in Panticapaeum, dating to the first half of the 3rd century BC

 

The temple of Hephaestus and the Acropolis. Athens, 1889.

 

A Greek woman examines an antique statue (circa 130 A.D.) at the Louvre

A Greek woman examines an antique statue (circa 130 A.D.) at the Louvre.

Credit: Dr. Clayton Forrester

Генрі Лайон Олді: "Онук Персея"

 Роман "Онук Персея" український колективний письменник Генрі Лайон Олді написав у 2010-2011 р. 

І ось як воно читається зараз (переклад Галина Панченко:

Чоловіки та дружини, сини та матері, брати і сестри тремтіли, дивуючись. "Ми ж думали, що війна йде на чужій території! Що жорстокість басилея - запорука нашої безпеки! І ось протверезіння - син Зевса продовжує війну, але війна прийшла до нас... Чого чекати завтра? Басилей, звичайно, помститься. Але як же не хочеться, щоб він мстився за мене! Скільки днів триватиме цей жах? Скільки років?!"

Чужа війна з предмета гордості перетворилася на спис, занесений для удару. Чужий спис, чужий удар; мої груди і наша біда. Ще нещодавно тиринфяни хвалилися недоторканністю перед фіванцями та трахінянами. Пишались, натякали на обраність.

Тепер, уявляючи зловтіху вчорашніх заздрісників, Тиринф усвідомлював всю ницість свого падіння.

Якщо Персей нас захищав, то чому не захистив?

Якщо не захистив – чому не здається?!

Тиринф кланявся Персею. Тиринф боявся Персея. Але Тиринф зітхнув би з полегшенням, помри Персей — від гніву бога, від старості, від випадкової хвороби.

Section of Parthenon entablature and column (reconstruction)."

 Chromolithograph image titled "Section of Parthenon entablature and column (reconstruction)." Date unknown. From the collection, 'Wonders: Images of the Ancient World' in the New York Public Library Digital Collections.

Сергій Чаплигін: Нomines maxime homines

Античний світ створив унікальну систему освіти, у якій формувалася особистість з визначеними ціннісними орієнтаціями - саме тим, що відрізняло людину від тварини, елліна від варвара, вільного від рабів, політика від ідіота. 

Воно мало настільки універсальні функції, що випередило сучасну ідею культури у виховному її розумінні.

Метою цього процесу виховання було розвинути в людині здатність до почуття прекрасного,  інтелектуальної діяльності, естетичного відчуття міри та справедливості в справах суспільних і приватних.

Те, що давало відчуття гармонії та цілісності, оскільки базувалося на баченні світу, керованого принципом трансцендентної єдності, яка гармонійно керує людською душею, полісом та усім всесвітом.

І породжувало автентичне благородство (аристо), з яким пов'язується краса, фізична досконалість, прагнення досягти слави та уміння захистити в бою ці аристократичні чесноти.

А як ще мало вплинуло на учня читання Гомера? Якщо зразком є відвага Гектора, хитрість Одіссея, вірність старого пса Аргоса? Хто опише почуття, яке відчуває учень читаючи про добровільну смерть Сократа чи піднесену жертву Антігони? 

Але ж цей ідеал, сформований понад 25 століть тому, проходить і через всю нашу історію.

Професор Вернер Єґер в своїй книзі “Пайдея: Ідеали грецької культури”, яка  є класикою аристократичної думки та пам’яткою європейського гуманізму, нагадує нам, що каролінгське відродження, італійський ренесанс, французький класицизм, німецький ідеалізм (кожного разу, коли в Європі потрібно було забезпечити новий початок), європейці вдавалися до материнської культури - до античного  ідеалу формування 

особистості.

Назва цій системи освіти - пайдея, яка є класичним 

гуманізмом – основою європейської ідентичності та формуванням еліти.

Сьогодні ж, як зазначав К. С. Льюїс, автор “Хронік Нарнії”, великий будитель дитинства, професор середньовічної літератури, який знав ціну минулого, “ми створюємо людей без сердець і очікуємо від них чесноти та сміливості. Ми знущаємося над честю і вражені, знаходячи серед нас зрадників”.

Бо дехто аж дуже хоче позбавити нас всієї спадщини в ім’я запрограмованої амнезії суспільства, розчинення людини в безформній сірій масі та падінням в тоталітарне сьогодення.

У цій фазі інверсії цінностей, замість того, щоб просто впасти в  песимізм, вільні люди мають місію підтримувати ідеали пайдеї як революційний акт та моральний обов’язок.

Сергій Чаплигін: Надати форму своєму існуванню…

Існує гомерівське визначення: «природа як основа, досконалість як мета, краса як обрій». 

Що означає ця «гомерівська тріада»?

1. Природа як основа означає повагу до природного порядку речей та його рівноваги як з екологічної, так і з антропологічної точок зору.

2. Досконалість як мета означає турботу про власну моральну чистоту, прагнення до адекватності мислення та дії, вимогливості до себе та подання прикладу іншим.

Зробити аристократичний ідеал своїм. Мати менше прав, ніж обов’язків. Передавати спадщину предків, захищати загальне благо. «Захищати» та «передавати» своїм прикладом, працею та родинними зв’язками, укоріненими у власній культурі.

3. Краса як обрій означає живити своє почуття краси з найкращих джерел та не дозволяти попасти під контроль потворності  (через уникнення вульгарності, дурості та інверсії цінностей). 

Шукати будь-якої можливості живити свій розум через споглядання краси,  проявляти, у межах своїх можливостей, цю турботу про красу аж до найменших повсякденних випадків, у речах, які нас оточують, оздобленні нашого дому, одязі. Випромінювати, пробуджувати і передавати це навколишнім – як дітям, так і дорослим. 

А головне – перестати бути пасивним свідком занепаду!

A mini Greek temple on the Scottish island of Rum

 A mini Greek temple on the Scottish island of Rum

Олег Двуреченский: Крито-индийская культура в цивилизационной концепции Ивана Ефремова

 На протяжении всего своего литературного творчества И.А. Ефремов  выдвигает научно-фантастическую гипотезу о существовании некой крито-индийской культуры, следы которой прослеживаются, как предполагал автор, на всем пространстве Ойкумены от Крита до Индии.

В своем сообщении мы бы хотели разобраться в том, как и на основании чего складывалась гипотеза И.А.Ефремова о существовании крито-индийской цивилизации, разобраться на основе современных достижений археологии, антропологии и лингвистики имеет ли эта гипотеза право на существование не только в рамках художественной литературы, но и шире, в рамках исторической  науки.

Одно из первых упоминаний крито-индийской культуры встречается в книге «Туманность Андромеды»:

«- Просто я плохо представляю крито-индийскую культуру.

- Вы  не знаете новых исследований.  Ее следы теперь находятся на огромном пространстве  от  Америки  через  Крит,  юг  Средней  Азии  и Северную Индию до Западного Китая» («Туманность Андромеды», Ефремов, 1986, гл.4, с.94).

Позднее в романе «Лезвие бритвы» Иван Антонович возвращается к этой же теме, дополняя ее новыми уточняющими материалами. В романе нигде не упоминается собственно крито-индийская культура, но по смыслу приведенных ниже цитат мы можем высказать предположение, что автор развивает свою гипотезу, наполняя ее данными археологии. Приведем эти цитаты:  в главе «Кольцо с хиастолитом»» герой романа Леонид Кириллович Андреев говорит:

   «Он рассказал мне о дравидийской  культуре,  распространившейся  четыре тысячи лет назад из Индии в Западный Китай и в нашу Среднюю Азию. Есть такая культура  Анау  —  названа  по  кишлаку  близ  Ашхабада,  чем-то  сверх замечательная,  но  якобы  у  нас  мало раскопанная,  как сетовал турецкий профессор.  Эта культура служит мостом между Индией и Критом, а тот,  в свою очередь,  с Северной Африкой.  Ее признаки обнаружены в пустыне Сахара.  Найдены удивительные по красоте маленькие скульптуры, рисунки, керамика» («Лезвие Бритвы», Ефремов, 1984, кн.2, гл. 2, с.26).

В главе «Звездный огонь» главный герой романа Иван Гирин формулирует следующий тезис:

Акрополь. Автор - Claudio Prati

Акрополь. Автор - Claudio Prati

The temples at Paestum in evening light, by 1860 Jules Coignet (1798–1860)

 The temples at Paestum in evening light, by 1860 Jules Coignet (1798–1860)

Гермафина с петухом и совой видит и прошлое и будущее

 Я старый художник, не владеющий фотошопом и методами ИИ, но был бы рад если Вы помогли создать новый образ Мудрости, которая видит и прошлое и будущее. 

В древнегреческих гермах изображения могли быть андрогинами. В таких случаях гермы получали специальные названия — Гермафина (Гермес и Афина).

Вот Гермафина с петухом и совой видит и прошлое и будущее.

(с) Виталий Комар

Михаил Эпштейн: Философия+, или Минерва с петухом

Сегодня, в третий четверг ноября, ежегодно отмечается Всемирный день философии. Хороший  повод заново осознать ее задачи и представить новый ее образ. В наше время ломки всех устойчивых ориентиров мир нуждается в философии больше, чем когда бы то ни было. Суть в том, что пришли в движение такие первоэлементы мира, которые раньше представлялись незыблемыми, предзаданными, — а именно они составляют предмет философии.  Реальность, человек, тело, разум, сознание, мозг, жизнь, природа, вселенная, материя, закон, — все это ставится под знак вопроса, обнаруживает свою проблемность. Вселенная — лишь один из возможных миров.  Человек — лишь один из возможных носителей разума. Мозг — лишь один из возможных органов интеллектуальной деятельности.

Еще недавно казалось, что философия необратимо теряет свое место в общественном сознании, вытесняясь наукой и техникой. И вот философия возвращается — благодаря тем самым успехам науки и техники, которые, казалось, оттеснили ее на обочину. Именно наука и техника постепенно вышли на те рубежи, где уже самые фундаментальные категории, «скрепы» мироздания оказались расшатанными и обнаружили возможность своей трансформации. Недаром еще Альберт Эйнштейн отмечал, что «в настоящее время физик вынужден заниматься философскими проблемами в гораздо большей степени, чем это приходилось делать физикам предыдущих поколений». Философия возвращается в центр общественного сознания уже в новой роли: не как рефлексия о незыблемых основах мироздания, а как теория и практика создания множественных миров, виртуальных реальностей, метавселенных, альтернативных разумов, жизней, организмов и т. д. Это уже не кабинетное умозрение, а новое мирополагание. Я это называю ФИЛОСОФИЯ+. Знак плюса здесь указывает на выход философии на новый уровень понимания своих задач и их практического осуществления.

Раньше философ говорил последнее слово о мире, подводил итог. Гегель уподоблял философию сове Минервы (древнеримской богини мудрости), которая вылетает лишь в сумерки, когда уже отшумел исторический день с его свершениями и можно заняться их осмыслением. 

Роль философии в ХХI можно уподобить скорее петуху, который своим утренним криком возвещает начало нового дня. 

Это и представлено в новом образе философии, который я попытался запечатлеть с помощью нейросети DALL–E 3. Перед нами Минерва, на одном ее плече — сова, на другом — петух. Это два образа мудрости, обращенной к осмыслению прошлого и предвосхищению будущего.

Минерва, глядящая в будущее.

P.S. Добавлю, что в эпоху античности и вплоть до XVII века даже естественные науки были в основном аристократическим занятием и мало вторгалась в дела мира, не брали на себя забот по улучшению или облегчению человеческой деятельности. Технонаука (technoscience) стала возникать только в XVIII и особенно в XIX веке. И тогда наука, прежде всего математика, физика и химия, а потом и биология, стала мощнейшим инструментом преобразования мира. Точно так же и философия в XXI веке впервые может оказаться призванной к переустройству мира. До сих пор эта аристократическая наука, как правило, пренебрегала своими практическими приложениями. Философ сидит в кресле, изучает, читает, пишет, — и этим все исчерпывается. Да и какими инструментами могла бы пользоваться философия, если она, в отличие от физики или химии, постигает мир в целом? И вот в начале ХХI века такие инструменты появились: технологии создания виртуальных миров, целых вселенных, сначала, как бывает при возрастном переходе от детства к зрелости, — в виде игр, а затем все серьезнее и практичнее: экономика, бизнес, медицина, искусство… И наконец, техника подбирается к тому, чтобы создавать метаверсы во всей их чувственной достоверности и пространственной протяженности, а значит, философия получает практический инструмент для воздействия на целые миры. Теперь наряду с технонаукой может возникнуть и технософия.