Чтобы правильно понять раннее христианство, необходимо вспомнить античные мистерии, религиозный смысл и обрядность простонародных празднеств типа греческих кроний и римских сатурналий, нужно вникнуть в социально-утопическую литературу, связанную с философией Стои и киников, нужно, наконец, присмотреться к таким широко распространенным в Римской империи культам, как культ героя Геракла.
Отчасти это было сделано в ряде специальных работ по истории античных религий и социально-философских течений, но в литературу о раннем христианстве все это еще проникло в самой минимальной степени.
Лет семьдесят назад Пауль Вендланд обратил внимание на то, что евангельское описание казни Христа весьма напоминает обряд разоблачения и убиения, то есть принесения в жертву римского «царя сатурналий». Воспользовавшись этой идеей, английский этнолог Джеймс Фрезер на рубеже XX столетия опубликовал многотомное исследование «Золотая ветвь», где убедительно показал, что корни христианской обрядности и вероучения – в древних религиях народов Средиземноморья и Ближнего Востока. Выводы Фрезера, столь опасные для христианских богословов, были встречены ими в штыки. К сожалению, очень важные и интересные наблюдения Фрезера не стали краеугольным камнем дальнейших исследований.
Историки давно уже отметили, что подробности изложенной в евангелиях «биографии» Иисуса не соответствуют не только географии и историко-бытовым условиям тогдашней Палестины, но и фактам, известным о ее религиозной жизни. Однако лишь в редких случаях мы встретим книги, где бы говорилось о действительных совпадениях и реальных параллелях, которые находят те или иные детали «биографии» Христа. Это вызывает тем большее недоумение, что еще в 30-х годах немецкий ученый Ф.Пфистер необыкновенно наглядно показал, что евангельское жизнеописание Иисуса во многих существенных чертах совпадает с «биографией» мифического Геракла.
Среди греческих героев-полубогов, родившихся от небожителей и смертных женщин, Геракл, сын Зевса и аргивянки Алкмены, занимает особое место. Древнейшие мифы изображают его благодетелем эллинского племени. Он ловит немейского льва и эримантского вепря, побеждает кентавров, уничтожает хищных стимфалийских птиц и т.п. Ради блага людей он как бы очищает землю от всякой скверны.
Уже в V веке до н.э. философы-софисты подчеркивали эти цивилизаторские заслуги Геракла. В следующем столетии Антистен, основатель наиболее демократического течения в древней философии – школы киников, представлял жизнь Геракла в качестве образца для всякого человека и усматривал величайшую его доблесть в совершенных им трудовых подвигах. Помня, что в древности труд, особенно же труд тяжелый, считался презренным и достойным рабов, такое представление о Геракле как о герое-труженике, вычистившем даже Авгиевы конюшни, нельзя не признать крайне демократическим и прогрессивным.
Это обстоятельство повлияло, быть может, на дальнейшее формирование облика Геракла, который все более принимал черты героя, действующего по наущению своего небесного отца. Дион Хрисостом, философ-стоик и ритор I века н.э., восхвалял Геракла за его труды и высокую нравственность. За эти качества Зевс-де и сделал Геракла «царем всего человеческого рода», «спасителем земли и людей». В драме «Геракл Этейский» Сенека рассказывает о том, как Геракл, сын божий, берет на себя заботу о спасении человечества, побеждает смерть и сам за дела свои становится богом. Как тут не вспомнить другого «сына божьего» – Христа!
Если мы продолжим сравнение мифических биографий Геракла и Иисуса, то увидим совпадения не только общего, но и совершенно индивидуального характера, совпадения, которые трудно объяснить простым сходством религиозных идей греков и древних евреев.
Уже в эллинистические времена был широко распространен миф, многими своими чертами невольно напоминающий евангельские истории. Согласно этому мифу Амфитрион, «человеческий» отец Геракла, живет в Микенах, там же, где и юная Алкмена, будущая мать Геракла. Вспомним, что плотник Иосиф, «человеческий» отец Христа, тоже живет в одном городе с девой Марией, будущей матерью Христа. Амфитрион пребывает в отдалении от Алкмены до зачатия ею Геракла от Зевса. Иосиф не приближается к Марии до зачатия ею Иисуса от святого духа. Амфитрион переселяется с Алкменой в Фивы – Иосиф переселяется с Марией в Вифлеем. Оба младенца рождаются там, куда перебрались их родители, но тем не менее Геракл считается аргосцем по прежнему месту жительства отца, а Иисус – назаретянином.
Прежде чем приступить к свершению своих подвигов, Геракл уходит в пустыню, где подвергается испытанию. Удаляется в пустыню и молодой Иисус. Бог Гермес ведет Геракла на высокую гору, показывает ему земли царей и тиранов. Точно так же Искуситель ведет на гору Христа и показывает ему оттуда царства мира.
В поступках своих Иисус, как Геракл, покорен воле божественного Отца. И тот и другой прямо говорят об исполнении ими отцовской воли. Подобно тому как Геракл из уст оракула Аполлона узнает в Дельфах о своем предназначении, Иисус в иерусалимском храме читает слова пророка Исайи о своей миссии. Земной путь обоих богочеловеков – это путь трудов и страданий, по завершении которого оба они возносятся на небо.
Даже знаменитое чудо, совершенное Христом, – хождение как посуху по водам Генисаретского озера, – принадлежит, оказывается, Гераклу – тот задолго до Христа расхаживал по морю!
Подобно Гераклу, Иисус спускается в подземное царство и побеждает смерть. Геракл перед кончиной на костре обращается к своему небесному отцу со словами: «Возьми дух мой к звездам!» Иисус на кресте восклицает: «Отче, в руки твои предаю дух мой!» После смерти Геракла, как и Христа, наступает солнечное затмение и происходит землетрясение. Вознесение на небо Геракла, как и Христа, совершается с помощью охватившего их облака. И тот и другой перед смертью утешают находящуюся рядом мать.
Геракл подверг себя самосожжению. Иисус был распят. Разница кажется весьма существенной. Однако есть свидетельства, которые сводят на нет это различие. В Малой Азии, то есть именно там, где, вероятнее всего, и сложился миф о Христе, был широко распространен культ Сандона – божества, отождествлявшегося с греческим Гераклом. Так вот, в мифе о Сандоне оба эти вида смерти как бы объединяются. Сандона сначала распинают, как Христа, а потом сжигают, как Геракла.
Эти сопоставления наводят на мысль, что миф о Христе, который, казалось бы, теснее всего связан с иудаизмом и библейской литературной традицией, развивался из мифа о Геракле, возникшего на греческой почве. В этих мифах много общих черт не только биографического, но и чисто теологического характера. Можно без преувеличения сказать, что основные элементы представлений о Христе, как о сыне бога и смертной женщины, обреченном ради спасения человечества на страдания и смерть, с последующим воскресением и вознесением на небо, относятся в равной мере и к Гераклу. Иными словами, многие важнейшие черты «биографии» Христа возникли скорее всего до его предполагаемого рождения!
«Жизнеописание» Геракла складывалось на протяжении многих столетий, хотя все его отмеченные выше черты присутствуют в художественных и мифографических сочинениях, написанных не позднее середины I века н.э. «Биография» же Христа сложилась значительно позднее. «Откровение» Иоанна, наиболее раннее из христианских сочинений, относится ко второй половине I века н.э. Иоанн ничего не знает о Христе-человеке. Для него он лишь «агнец божий» о семи рогах и семи очах, закланный от начала века. Рассказы же о земной жизни Иисуса Христа стали складываться позднее – лишь во II веке н.э. И если признать, что в обоих случаях речь идет об одном и том же костяке, лежащем в основе мифов, то это означает, что «биография» Иисуса Христа выросла из «биографии» Геракла. И не только биография. Необходимо признать, что сами представления о богочеловеке, искупителе грехов человеческих, защитнике обездоленных и угнетенных, совершенно чужды иудаизму и тоже заимствованы из культа Геракла – Сандона.
Иногда говорят, что древнеиудейские представления о спасителе-мессии, породившие образ Христа, имя которого считается не более чем греческим переводом слова «мессия», гораздо древнее, чем миф о Геракле. Поэтому, мол, мессианские черты Геракла тоже могут быть древне-иудейского происхождения. Попал же у Гесиода в число греческих мифических персонажей библейский Иафет! Однако нельзя считать доказанным это мнение: Геракл и Христос – оба мыслятся как сыновья бога, божественные персонажи, тогда как мессия древних иудеев – лишь человек, грядущий избавитель.
Евангелисты, стремившиеся изобразить Иисуса Христа иудеем, рядили его под мессию, но согласовать греко-римские и иудейские верования им так до конца и не удалось: в качестве «сына божьего» Иисус – фигура, совершенно чуждая иудаизму. У иудейского бога никогда не было сыновей. Иудейская религия понятия не имела о воскресении из мертвых. Не исключено даже, что само имя спасителя Христа Иисус (Иошуа) вовсе не иудейского, а греко-малоазийского происхождения и только лишь созвучно иудейскому имени.
Христианство, возникшее в среде иудейского рассеяния, и скорее всего именно в Малой Азии, корнями своими уходило частично в местные верования. Там прежде был очень популярен бог-целитель Иазион, в одной своей ипостаси тоже богочеловек и герой, совершающий различные подвиги (Ясон). Некоторые ученые допускают, что имя бога Иисуса произошло от Иазиона. Это божественное имя было хорошо известно в широких слоях народа, тогда как Иошуа – имя очень редкое. В библии, например, оно встречается лишь однажды, как имя легендарного полководца Иисуса Навина.
Возможно также, что придание Христу имени Иазиона-Иисуса явление сравнительно позднее – не ранее II века н.э. Во всяком случае, в раннем христианстве повсеместное распространение имя это получило далеко не сразу. Среди западных христиан пользовалась известностью книга Гермы «Пастырь». Во II веке н.э. она входила в число канонических сочинений, признававшихся боговдохновенными. Там, что особенно интересно, спаситель именуется просто Пастырем и ни разу не назван Иисусом Христом.
Геракл, с другой стороны, был далеко не чужд древнейшему христианству. У историка церкви Евсевия и у римского сатирика и атеиста Лукиана сохранились сведения об известном христианском деятеле середины II века н.э. – Перегрине, авторе ряда христианских сочинений. Перегрин закончил жизнь так же, как и Геракл, – подверг себя в Олимпии самосожжению. Многие историки думают, что Перегрин, исключенный из христианской общины за какие-то провинности, изменил христианству. Это мнение пытаются обосновать ссылками на Лукиана. Действительно, Перегрин, по свидетельству Лукиана, сблизился с киниками и гностиками. Вряд ли эти слова надо понимать как доказательство измены Перегрина христианству. Дело в том, что в раннем христианстве было множество сект и течений, враждовавших между собой. И киники и гностики были очень близки христианству. Можно прямо сказать, что они его во многих отношениях и породили, оказав существенное влияние на формирование христианского вероучения.
В этом смысле Геракл, как идеальное в духе киников божество, и послужил образцом для формирования представлений о христианском «сыне божьем». Долгое время Геракл оставался как бы его ипостасью и параллелью, подобно тому безыменному Пастырю, имя которого, впрочем, без труда угадывается в имени автора посвященного ему сочинения – Герма или Гермес. Бог Гермес как «пастырь человеков» (Poimandres) был не менее Геракла популярен в христианских и близких им сектах и являлся под именем Гермеса Трисмегиста одним из самых сильных «соперников» Христа.
Что же касается Геракла, то он еще очень долго пользовался большим почетом среди христиан. Правда, следы этого в христианской литературе уничтожены стараниями богословов, которые стремились во что бы то ни стало предать забвению все, что говорило о возникновении христианства из древнего греко-римского язычества. Но сохранились монеты римских императоров-христиан, например Антемия Прокопия (467–472 гг. н.э.), с изображениями Геракла. Эти монеты – скромные свидетели былой славы Геракла, одного из предшественников и «родственников» Иисуса Христа.
Подобным же косвенным свидетельством того, что Геракл, как некоторая ипостась Христа, фигурировал и в самом христианском культе, могут служить фресковые изображения подвигов Геракла на стенах христианских катакомб в Риме. Так, в катакомбах на Виа Латина, открытых в 1956 году и относящихся ко второй половине IV века, находим Геракла в саду Гесперид, Геракла, убивающего лернейскую гидру, и Геракла, выводящего Алькесту из подземного царства.
Нередко эти и другие «нехристианские» изображения, обнаруживаемые в древнейших христианских катакомбах и храмах, истолковывались как образцы «светского» искусства, которого якобы не чуждалось раннее христианство. Однако, например, даже такие, казалось бы, чисто декоративные изображения, как панно с птицей в клетке, нередкие на древнехристианских храмовых мозаиках, понимаются теперь А.Грабарем в духе гностическо-христианской символики: птица – душа, заключенная в клетке – человеческом теле. Равным образом и изображения Геракла в христианском искусстве, после установления преемственной связи мифических «биографий» Геракла и Иисуса Христа, не могут считаться декоративными аксессуарами «светского» характера, а должны восприниматься как неотъемлемая принадлежность культовых представлений раннего христианства.
Ельницкий Л. А.
Альманах «Прометей», том 7,
М.: «Молодая гвардия», 1969.
Лет семьдесят назад Пауль Вендланд обратил внимание на то, что евангельское описание казни Христа весьма напоминает обряд разоблачения и убиения, то есть принесения в жертву римского «царя сатурналий». Воспользовавшись этой идеей, английский этнолог Джеймс Фрезер на рубеже XX столетия опубликовал многотомное исследование «Золотая ветвь», где убедительно показал, что корни христианской обрядности и вероучения – в древних религиях народов Средиземноморья и Ближнего Востока. Выводы Фрезера, столь опасные для христианских богословов, были встречены ими в штыки. К сожалению, очень важные и интересные наблюдения Фрезера не стали краеугольным камнем дальнейших исследований.
Историки давно уже отметили, что подробности изложенной в евангелиях «биографии» Иисуса не соответствуют не только географии и историко-бытовым условиям тогдашней Палестины, но и фактам, известным о ее религиозной жизни. Однако лишь в редких случаях мы встретим книги, где бы говорилось о действительных совпадениях и реальных параллелях, которые находят те или иные детали «биографии» Христа. Это вызывает тем большее недоумение, что еще в 30-х годах немецкий ученый Ф.Пфистер необыкновенно наглядно показал, что евангельское жизнеописание Иисуса во многих существенных чертах совпадает с «биографией» мифического Геракла.
Среди греческих героев-полубогов, родившихся от небожителей и смертных женщин, Геракл, сын Зевса и аргивянки Алкмены, занимает особое место. Древнейшие мифы изображают его благодетелем эллинского племени. Он ловит немейского льва и эримантского вепря, побеждает кентавров, уничтожает хищных стимфалийских птиц и т.п. Ради блага людей он как бы очищает землю от всякой скверны.
Уже в V веке до н.э. философы-софисты подчеркивали эти цивилизаторские заслуги Геракла. В следующем столетии Антистен, основатель наиболее демократического течения в древней философии – школы киников, представлял жизнь Геракла в качестве образца для всякого человека и усматривал величайшую его доблесть в совершенных им трудовых подвигах. Помня, что в древности труд, особенно же труд тяжелый, считался презренным и достойным рабов, такое представление о Геракле как о герое-труженике, вычистившем даже Авгиевы конюшни, нельзя не признать крайне демократическим и прогрессивным.
Это обстоятельство повлияло, быть может, на дальнейшее формирование облика Геракла, который все более принимал черты героя, действующего по наущению своего небесного отца. Дион Хрисостом, философ-стоик и ритор I века н.э., восхвалял Геракла за его труды и высокую нравственность. За эти качества Зевс-де и сделал Геракла «царем всего человеческого рода», «спасителем земли и людей». В драме «Геракл Этейский» Сенека рассказывает о том, как Геракл, сын божий, берет на себя заботу о спасении человечества, побеждает смерть и сам за дела свои становится богом. Как тут не вспомнить другого «сына божьего» – Христа!
Если мы продолжим сравнение мифических биографий Геракла и Иисуса, то увидим совпадения не только общего, но и совершенно индивидуального характера, совпадения, которые трудно объяснить простым сходством религиозных идей греков и древних евреев.
Уже в эллинистические времена был широко распространен миф, многими своими чертами невольно напоминающий евангельские истории. Согласно этому мифу Амфитрион, «человеческий» отец Геракла, живет в Микенах, там же, где и юная Алкмена, будущая мать Геракла. Вспомним, что плотник Иосиф, «человеческий» отец Христа, тоже живет в одном городе с девой Марией, будущей матерью Христа. Амфитрион пребывает в отдалении от Алкмены до зачатия ею Геракла от Зевса. Иосиф не приближается к Марии до зачатия ею Иисуса от святого духа. Амфитрион переселяется с Алкменой в Фивы – Иосиф переселяется с Марией в Вифлеем. Оба младенца рождаются там, куда перебрались их родители, но тем не менее Геракл считается аргосцем по прежнему месту жительства отца, а Иисус – назаретянином.
Прежде чем приступить к свершению своих подвигов, Геракл уходит в пустыню, где подвергается испытанию. Удаляется в пустыню и молодой Иисус. Бог Гермес ведет Геракла на высокую гору, показывает ему земли царей и тиранов. Точно так же Искуситель ведет на гору Христа и показывает ему оттуда царства мира.
В поступках своих Иисус, как Геракл, покорен воле божественного Отца. И тот и другой прямо говорят об исполнении ими отцовской воли. Подобно тому как Геракл из уст оракула Аполлона узнает в Дельфах о своем предназначении, Иисус в иерусалимском храме читает слова пророка Исайи о своей миссии. Земной путь обоих богочеловеков – это путь трудов и страданий, по завершении которого оба они возносятся на небо.
Даже знаменитое чудо, совершенное Христом, – хождение как посуху по водам Генисаретского озера, – принадлежит, оказывается, Гераклу – тот задолго до Христа расхаживал по морю!
Подобно Гераклу, Иисус спускается в подземное царство и побеждает смерть. Геракл перед кончиной на костре обращается к своему небесному отцу со словами: «Возьми дух мой к звездам!» Иисус на кресте восклицает: «Отче, в руки твои предаю дух мой!» После смерти Геракла, как и Христа, наступает солнечное затмение и происходит землетрясение. Вознесение на небо Геракла, как и Христа, совершается с помощью охватившего их облака. И тот и другой перед смертью утешают находящуюся рядом мать.
Геракл подверг себя самосожжению. Иисус был распят. Разница кажется весьма существенной. Однако есть свидетельства, которые сводят на нет это различие. В Малой Азии, то есть именно там, где, вероятнее всего, и сложился миф о Христе, был широко распространен культ Сандона – божества, отождествлявшегося с греческим Гераклом. Так вот, в мифе о Сандоне оба эти вида смерти как бы объединяются. Сандона сначала распинают, как Христа, а потом сжигают, как Геракла.
Эти сопоставления наводят на мысль, что миф о Христе, который, казалось бы, теснее всего связан с иудаизмом и библейской литературной традицией, развивался из мифа о Геракле, возникшего на греческой почве. В этих мифах много общих черт не только биографического, но и чисто теологического характера. Можно без преувеличения сказать, что основные элементы представлений о Христе, как о сыне бога и смертной женщины, обреченном ради спасения человечества на страдания и смерть, с последующим воскресением и вознесением на небо, относятся в равной мере и к Гераклу. Иными словами, многие важнейшие черты «биографии» Христа возникли скорее всего до его предполагаемого рождения!
«Жизнеописание» Геракла складывалось на протяжении многих столетий, хотя все его отмеченные выше черты присутствуют в художественных и мифографических сочинениях, написанных не позднее середины I века н.э. «Биография» же Христа сложилась значительно позднее. «Откровение» Иоанна, наиболее раннее из христианских сочинений, относится ко второй половине I века н.э. Иоанн ничего не знает о Христе-человеке. Для него он лишь «агнец божий» о семи рогах и семи очах, закланный от начала века. Рассказы же о земной жизни Иисуса Христа стали складываться позднее – лишь во II веке н.э. И если признать, что в обоих случаях речь идет об одном и том же костяке, лежащем в основе мифов, то это означает, что «биография» Иисуса Христа выросла из «биографии» Геракла. И не только биография. Необходимо признать, что сами представления о богочеловеке, искупителе грехов человеческих, защитнике обездоленных и угнетенных, совершенно чужды иудаизму и тоже заимствованы из культа Геракла – Сандона.
Иногда говорят, что древнеиудейские представления о спасителе-мессии, породившие образ Христа, имя которого считается не более чем греческим переводом слова «мессия», гораздо древнее, чем миф о Геракле. Поэтому, мол, мессианские черты Геракла тоже могут быть древне-иудейского происхождения. Попал же у Гесиода в число греческих мифических персонажей библейский Иафет! Однако нельзя считать доказанным это мнение: Геракл и Христос – оба мыслятся как сыновья бога, божественные персонажи, тогда как мессия древних иудеев – лишь человек, грядущий избавитель.
Евангелисты, стремившиеся изобразить Иисуса Христа иудеем, рядили его под мессию, но согласовать греко-римские и иудейские верования им так до конца и не удалось: в качестве «сына божьего» Иисус – фигура, совершенно чуждая иудаизму. У иудейского бога никогда не было сыновей. Иудейская религия понятия не имела о воскресении из мертвых. Не исключено даже, что само имя спасителя Христа Иисус (Иошуа) вовсе не иудейского, а греко-малоазийского происхождения и только лишь созвучно иудейскому имени.
Христианство, возникшее в среде иудейского рассеяния, и скорее всего именно в Малой Азии, корнями своими уходило частично в местные верования. Там прежде был очень популярен бог-целитель Иазион, в одной своей ипостаси тоже богочеловек и герой, совершающий различные подвиги (Ясон). Некоторые ученые допускают, что имя бога Иисуса произошло от Иазиона. Это божественное имя было хорошо известно в широких слоях народа, тогда как Иошуа – имя очень редкое. В библии, например, оно встречается лишь однажды, как имя легендарного полководца Иисуса Навина.
Возможно также, что придание Христу имени Иазиона-Иисуса явление сравнительно позднее – не ранее II века н.э. Во всяком случае, в раннем христианстве повсеместное распространение имя это получило далеко не сразу. Среди западных христиан пользовалась известностью книга Гермы «Пастырь». Во II веке н.э. она входила в число канонических сочинений, признававшихся боговдохновенными. Там, что особенно интересно, спаситель именуется просто Пастырем и ни разу не назван Иисусом Христом.
Геракл, с другой стороны, был далеко не чужд древнейшему христианству. У историка церкви Евсевия и у римского сатирика и атеиста Лукиана сохранились сведения об известном христианском деятеле середины II века н.э. – Перегрине, авторе ряда христианских сочинений. Перегрин закончил жизнь так же, как и Геракл, – подверг себя в Олимпии самосожжению. Многие историки думают, что Перегрин, исключенный из христианской общины за какие-то провинности, изменил христианству. Это мнение пытаются обосновать ссылками на Лукиана. Действительно, Перегрин, по свидетельству Лукиана, сблизился с киниками и гностиками. Вряд ли эти слова надо понимать как доказательство измены Перегрина христианству. Дело в том, что в раннем христианстве было множество сект и течений, враждовавших между собой. И киники и гностики были очень близки христианству. Можно прямо сказать, что они его во многих отношениях и породили, оказав существенное влияние на формирование христианского вероучения.
В этом смысле Геракл, как идеальное в духе киников божество, и послужил образцом для формирования представлений о христианском «сыне божьем». Долгое время Геракл оставался как бы его ипостасью и параллелью, подобно тому безыменному Пастырю, имя которого, впрочем, без труда угадывается в имени автора посвященного ему сочинения – Герма или Гермес. Бог Гермес как «пастырь человеков» (Poimandres) был не менее Геракла популярен в христианских и близких им сектах и являлся под именем Гермеса Трисмегиста одним из самых сильных «соперников» Христа.
Что же касается Геракла, то он еще очень долго пользовался большим почетом среди христиан. Правда, следы этого в христианской литературе уничтожены стараниями богословов, которые стремились во что бы то ни стало предать забвению все, что говорило о возникновении христианства из древнего греко-римского язычества. Но сохранились монеты римских императоров-христиан, например Антемия Прокопия (467–472 гг. н.э.), с изображениями Геракла. Эти монеты – скромные свидетели былой славы Геракла, одного из предшественников и «родственников» Иисуса Христа.
Подобным же косвенным свидетельством того, что Геракл, как некоторая ипостась Христа, фигурировал и в самом христианском культе, могут служить фресковые изображения подвигов Геракла на стенах христианских катакомб в Риме. Так, в катакомбах на Виа Латина, открытых в 1956 году и относящихся ко второй половине IV века, находим Геракла в саду Гесперид, Геракла, убивающего лернейскую гидру, и Геракла, выводящего Алькесту из подземного царства.
Нередко эти и другие «нехристианские» изображения, обнаруживаемые в древнейших христианских катакомбах и храмах, истолковывались как образцы «светского» искусства, которого якобы не чуждалось раннее христианство. Однако, например, даже такие, казалось бы, чисто декоративные изображения, как панно с птицей в клетке, нередкие на древнехристианских храмовых мозаиках, понимаются теперь А.Грабарем в духе гностическо-христианской символики: птица – душа, заключенная в клетке – человеческом теле. Равным образом и изображения Геракла в христианском искусстве, после установления преемственной связи мифических «биографий» Геракла и Иисуса Христа, не могут считаться декоративными аксессуарами «светского» характера, а должны восприниматься как неотъемлемая принадлежность культовых представлений раннего христианства.
Ельницкий Л. А.
Альманах «Прометей», том 7,
М.: «Молодая гвардия», 1969.
"... Надо обновить идею эллинизма, так как мы пользуемся ложными общими данными... Я наконец понял, что говорил Шопенгауэр об университетской философии. В этой среде неприемлема никакая радикальная истина, в ней не может зародиться никакая революционная мысль. Мы сбросим с себя это иго... Мы образуем тогда новую греческую академию... Мы будем там учителями друг друга... Будем работать и услаждать друг другу жизнь и только таким образом мы сможем создать общество... Разве мы не в силах создать новую форму Академии?.. Надо окутать музыку духом Средиземного моря, а также и наши вкусы, наши желания..."
Комментариев нет:
Отправить комментарий